Буднично и просто: - Ну что, други?!Буднично и просто: - Ну что, други?! Надобно иного нам владыку выбирать! Раз уж поехали за тем! И Азаков подхватил обрадованно, ставя на ночном убийстве размашистый косой крест, букву <хер>, означающую конец, <погреб> всему делу: - Из своих! И тут вот и началась жестокая пря. Еще не опомнившиеся бояре и клирики сцепились друг с другом. Возникло сразу два имени: Иван Петровский и Пимен. Только эти, третьего не дано! За Ивана - молчальники, за ним тень Сергия Радонежского. За Пименом, архимандритом Переяславским, - обычай и власть. Ибо он - держатель престола. Так полагал Юрий Василич Кочевин-Олешинский, к тому же склонялись Невер Барбин и Степан Кловыня, к тому же склонялись оба толмача - Василий Кустов и Буил, многие клирики. И восстала пря - до возгласов, до руками и тростями махания, за груди и брады хватания и прочей неподоби, о чем и писать соромно. Перетянули бояре, перетянули сила, навычай и власть. За Пимена встал сам княжеский посол Юрий Василич, за Пимена, подумав и погадав, встали в конце концов и Коробьины, уверенные в том, что престол и князеву волю, как и волю покойного Алексия, надобно спасать, несмотря ни на что: не киевлянам, не Литве же отдавать власть духовную! А так-то показалось всего пристойнее: переяславский архимандрит - наместник Алексия все же! А в ночном деле все они виноваты, все преступили закон, и всем не отмыться будет до Страшного Суда! Генуэзские корабельщики только покачивали головами, слушая клики, ругань |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
