Под Сыгнаком! Наголову! Пусть они иПод Сыгнаком! Наголову! Пусть они и дальше бьют друг друга! Тут тоже было бесполезно настаивать. Мамай явно не понимал, что и Урус-хан, и этот неведомый Тохтамыш, одолев во взаимной пре, неважно который которого, потщатся вновь объединить все Дикое поле, Дешт-и-Кипчак, и безродный Мамай вряд ли наберет достаточно преданных эмиров, чтобы сокрушить их в свою очередь. Левобережье Волги давно уже потеряно им! И опять - фряги! Только фрягам нужна грызня с Москвой! Самому Мамаю не так и нужна. Он, Иван, на месте Мамая всячески поддержал бы Москву и уже с русскими полками возвращал себе Синюю и Белую Орды, Арран и Хорезм... На месте Мамая! Не быв обижен и изгнан! Не потеряй семейную долю и власть! А этот - хитрит! И ныне, с ним, хитрит тоже. Зазвал выведать, что скажу я... А сам? Сам - что еще решит?! И все одно - мелок! Мелок ты, темник Мамай! Не вышло из тебя истинного царя! - Падаркам палучал, сматри! - произносит Мамай удовлетворенно и кивает, и на блюде, достав из кожаного мешка, нукеры выносят и ставят перед ним, прямо середи закусок и питий, дурно пахнущую человечью голову. - Прокоп! - поясняет Мамай, любуясь подарком и зорко следя, как отнесется москвич к виду отрубленной головы своего соотечественника. Несвежая, видимо, подкопченная голова отталкивающе страшна. Так вот чем окончился поход новгородских удальцов-ушкуйников, затеянный в те поры, как Дмитрий стоял под Тверью! Они тогда взяли и разграбили Кострому, и Митькин наместник, младший брат владыки |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
