Пригоршнями золота обливает высокие

Пригоршнями золота обливает высокие снега по речным излукам, отец Герасим долгой и прочувствованной проповедью пробил, как показалось ему самому, каменную броню, в которую заковал свою душу и ум Вельяминов. - А ежели гибель?! - яростно вопрошал Иван. - За земною гибелью, господине, жизнь вечная! А пострадавший тут за гробом соединит себя с праведными душами, их же предел в деснице Господней! Не бойся и гибели, господине, бойся духовной гибели! Тогда уж ничто не спасет и ничто не сохранится от тебя ни в том, ни на этом свете! Отец Герасим вздохнул, перекрестил чело. - А ты меня не оставишь, поп? - грубо вопросил Иван. - Не оставлю, боярин! - со вздохом отвечал иерей. - Болящего и недугующего душою оставлять грех! Надобно - и с тобою прииму себе чашу смертную! Вельяминов долго-долго молчал. Прошептал потом едва слышно: - Кому писать? Кого просить? - Напиши владыке Олексею! - так же тихо, одними губами, посоветовал пастырь. И Иван, уронив тяжелую голову на кошму, заплакал, не сдерживая и не стыдясь льющихся слез. Как он сам, в гордыне своей, не помыслил о старом митрополите, едином, кто мог его и понять, и простить? Он долго сочинял вступление: <Отче Алексие! Духовный отец...> Нет, иначе: <Отец духовный...> Нет, и не это, а попросту: <Припадаю к стопам... Сын твой заблудший и грешный припадает к стопам твоим...> Все было не то и не так! Как-то слишком учительно и книжно! <Отче! Спаси мя! Погибаю! Выведи из позора и тьмы! Не

Сайт управляется системой uCoz