Раменах своих! Я создал власть, да!Раменах своих! Я создал власть, да! Но духовную, высшую всякой власти земной основу Святой Руси, Руси Московской, кто довершит, кто увенчает, сохранит и спасет, ежели не будет тебя? Кто? Скажи! Я стану на колени пред тобою, и вся земля, весь язык станет со мной! Пусть раз, раз в истории, в веках, в слепительном сне земном, в юдоли скорби и мук проблеснет и просветит зримое царство Божие на земле - святой муж на высшем престоле церковном! Сергий, умоляю тебя! И старый митрополит в самом деле сползает с кресла, становясь на колени пред неподвластным его воле игуменом. - Встань, Алексие! - тихо говорит Сергий. - Аз есмь! И большего не надобно мне! И тебе, и никому другому не надобно! Речено бо есть: царство Божие внутри нас! Прости мя, брат мой, но я не могу принять сей дар из рук твоих. Недостоин есмь! Чуждое это мне, и не в меру мою сей крест! Прости, владыко! Они молчат. Алексий закрыл лицо руками и плачет. Сейчас Сергий уйдет и оставит его одного. Навсегда одного! - Ужели так плохо на Руси? - прошает он в страшной тишине подступающего одиночества. - И худшее грядет, - отвечает Сергий, помедлив. - Гордынею исполнена земля! Алексий вновь, весь издрогнув, закрывает лицо руками. Сергий тихо подымается и уходит, почти не скрипнувши дверью. Последнее, что слышит Алексий, - это тихий звяк положенной на аналой золотой цепочки с дорогим крестом, так и не принятым святым Сергием... А снег идет. И в сереющих сумерках краткого зимнего дня теряется, исчезает, |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
