Торчат, и он-то на самых,Торчат, и он-то на самых, можно сказать, вершинках трав стоит: не стоит, а парит в воздухе словно! Такая, значит, святость ему дадена! Вота как! А ты баешь - татары! Да коли Сергий призовет, дак и небесное воинство за нас выстанет в бой! - Ну дак... - нерешительно протянул кто-то из слушателей. - А совсем бы отворотил беду? - Нельзя! - решительно потряс головою старый ратник. - За грехи, значит, и так! Должно человеку во всем труд свой прилагать, как уж ветхому Адаму сказано было: <В поте лица!> Господь, он строго блюдет! Ты поле пашешь с молитвою? Дак все одно пашешь! А стоит залениться, проспишь вёдро - и дождь падет, и хлеб замокнет у тя... А коли все силы прилагать, без обману, дак и от Господа тебе помочь грядет! Ну и на рати такожде! Станем дружно, и Господь защитит. Побежим - тогда и от Вышнего не станет помоги... Спите, мужики! - окоротил он сам себя и начал укладываться, а парень, привалясь к спине родителя (оба укрылись одним армяком), долго не мог уснуть, смотрел, как роятся звезды над головою, представляя то великана с его женой, наверно, веселой красивой бабой в пестром набойчатом сарафане, то Сергия, который стоит на вершинках трав и благословляет проходящих мимо пеших ратников, потом заснул. А звезды, спелые августовские звезды, тихо мерцая, поворачивались у него над головой, и кто-то великий и несказанный под неслышные переговоры звезд благословлял от выси спящую московскую рать. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Стан у Коломны |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
