Вошел веселый, большой, вВошел веселый, большой, в легкой, пушистой, пронизанной светом бороде, и словно осветлело в горнице - солнце не из окон уже, косящатых, красных, а будто бы и его принес с собою. Князья обнялись. От Владимира пахло конем, ветром, дорожною пылью, потом молодого сильного тела. Князя провели к рукомою. Анна сама держала шитый рушник. Слуги опрометью накрывали столы в повалуше. Скоро Владимир Андреич уже весело хлебал стерляжью уху, щурясь, запивал сыченым медом, крупно белыми крепкими зубами откусывал хлеб. Насытив первый голод, отвалился к резной спинке перекидной скамьи, пошевелил плечами, глянул с хитринкою, любуя строгий Боброков лик, выговорил: - Ягайлу-то постеречь не худо! Как ни то в Северской земле, под Рыльском или Стародубом остановить? - Рать половинить? - возразил Боброк. - А обойдет? Да и кого пошлешь?! - А <новгородчев>? - легко ответил Владимир Андреич. Боброк остро поглядел на серпуховского князя. - Идут? - Идут! Выступили! - охотно подхватил Владимир Андреич. <И с ним у Дмитрия стараньями покойного митрополита заключен ряд, дабы никогда ни он, ни дети его не требовали себе стола великокняжеского, не вносили котору в московский княжеский дом. Не обижен ли тем серпуховский володетель? - подумал Боброк, разглядывая молодого веселого гостя. - И все-таки насколько легче с ним, чем с Дмитрием!> - Сколько? - вопросил вслух о новгородцах. - С челядью тысяч до шести! - Мало! - Зато бояре и житьи в бронях вси! - не уступил |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
