Вышел в сени. - А татары придут?! -Вышел в сени. - А татары придут?! - звонко вопросил парень, не глядя в сторону матери. Та вылезла из запечья, взяла руки в боки: - Дак ты один и защитишь? Вона сколь ратной силы нагнано! - Не нагнано, а сами идут! - упрямо возразил парень. И повторил настырно: - Икона у нас! - Икона! Прабабкина, что ли? Век прошел, все и помнить! - Ворча, мать полезла в запечье. Икона была не простая, когда-то подаренная вместе с перстнем князем Михайлой Святым сельскому попу, что спас его от татар. У того попа оставалась дочерь, прабабка ихнего рода, ей и перешли княжеские дары, когда выходила взамуж. Перстень, знамо дело, пропал, то ли продали в лихую годину, а икона доселева оставалась цела. И горели не раз, а все успевали выносить ее из огня. И так уж и чуялось - святая икона, не чудотворящая, а около того. По иконе и нынче парень требовал отпустить его на рать: мол, невместно ему, потомку того попа, сидеть, коли весь народ поднялся! Мать поглядела на икону с некоторою даже враждой. <Все одно не отпущу!> - подумала, но уже и с просквозившею болью, с неясною безнадежностью. Старик пока еще не сказал своего последнего слова, а отпустить парня - сердцем чуяла - погинет он там! И никого кроме! И род ся окончит, ежели... Подумалось, и враз ослабли ноги, присела на скамейку, заплакала злыми молчаливыми слезами... Хозяин тоже тыкался по дому, дела себе не находил. Дом был справный. Муж плотничал и плотник был добрый, боярские терема клал. Летось у Федоровых |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
