Взгляд из-под кустящихся бровей наВзгляд из-под кустящихся бровей на мертвенно-бледном лице не позволял ошибиться, давал понять, что не странствующий бродяга-рыцарь, чудом попавший в княжеские покои, бегает днесь по палате замка, но муж битвы и власти. Витовт стоял перед отцом, слегка прислонясь к стене, в алом роскошном жупане, поигрывая кистями широкого русского пояса. Бритое лицо его тоже слегка побледнело - от незаслуженных, как считал Витовт, отцовых обид. Ягайло не казался страшен Витовту. К холостому двоюродному брату - хоть и великому князю по завещанию дяди! - он, будучи уже дважды женат, относился несколько свысока... Предводительствовал в лихих набегах гулевых, когда они вместе затаскивали в постель крепких литовских девок, для которых греховная честь была - провести ночь с самим княжичем! И совсем не понимал Витовт веселого и беспечного Ягайлу как великого князя литовского! (<Что он без нас с батюшкою?! Часу не усидит!>) Первая жена Витовта, Мария-Опраксия, умерла как-то вдруг, а вторая, нынешняя, Анна, дочь Святослава Иваныча Смоленского, <умная и добродетельная женщина, любимая князем и народом>, успела и свекра со свекровой очаровать скромностью и семейным прилежанием, и сына народить, забеременев едва ли не на брачной постели. - Маша сама за Войдылой хвостом ходила! - нехотя, с упреком, возражает Витовт отцу. Кейстут, словно споткнувшись, останавливает с разбега: - И это говоришь ты?! Стыдись! Сын рожден! Пора оставить! - (О гулевых похождениях |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
