Завидуют! И только она сама ведает, какЗавидуют! И только она сама ведает, как неверен почет, некрепка честь, коли всё-то в единых руках ее нравного брата, казнившего-таки Ивана Вельяминова, а значит, способного и на остуду, и на гнев, и на месть... И что тогда?! И что уже свято?! Что неотторжимо? Где найти столь надобный сердцу покой, чтобы уже знать: это свое, это навек, этого никто не тронет, ни враг не досягнет, ни великий князь не обзарит? Возвела, вздохнув, очи к иконам, глянула в строгий лик Того, кто сказал о богатствах, которые червь не тратит и тать не крадет... Ну а не победит московская рать? Или ее строгий супруг падет на поле боя? И татары придут на Москву? Что тогда?! Темный ужас захлестнул, и как сжало, а потом отпустило сердце. И за своего маленького снова поднялся из душевных глубин непонятный глухой страх. Чуяла ли Анна далекую участь Василия? Ткнулась лицом, грудью, отчаянием своим к нему, в него... Боброк понял, молча прижал ее, оглаживая большой, горячей, надежной рукой. - Одолеем! - повторил. Вот и не победить нельзя! За то только и почет, и место, и волости. И не одолей он в самом деле ворога... На миг пожалел, что умер Ольгерд. С Ягайлой никакой договор невозможен. Что и створилось в нынешней Литве?! Впрочем, и Ольгерд мог, и даже очень мог вступить в союз с Мамаем... Ольгерд был бы страшнее! Анна, учуяв конский топот и молвь на дворе, оторвалась от мужа, летящими шагами пошла встречать и - как угадала! Гость был дорогой, серпуховский князь Владимир Андреич. |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
